В зените славы

Зенита своего прижизненного признания Пушкин достиг к середине 20-х годов, когда Россия зачитывалась «Русланом и Людмилой», «Цыганами», «Бахчисарайским фонтаном», «Кавказским пленником», первыми главами «Евгения Онегина» и когда будущие декабристы воспламенялись ходившими в списках «возмутительными» (то есть возмущающими, бунтарскими) его стихами.

В николаевские времена в душевно надломленной России, в мрачной, свинцовой духовной атмосфере началось словно бы отдаление или охлаждение пушкинского светила, которое на самом деле продолжало неудержимо возгораться. Читающая публика, интеллектуальный уровень которой резко понизился, перестала понимать поэта, шедшего в своем развитии шагами великана.

В 1836 году агент Третьего отделения в русской литературе Фаддей Булгарин зловеще прокаркал о Пушкине как о светиле, в полдень угасшем. Мы знаем, что и после смерти Пушкина его путь к сердцу и уму широкого русского читателя был достаточно сложен.